Общественно-политическое издание «Калач-на-Дону» опубликовало интервью с епископом Калачевским и Палласовским Иоанном. В интервью журналисту Владыка рассказал о своём пути в Церковь, строительстве храмов и своих дальнейших планах.
– Владыка, ваше поколение родилось и росло в Советском Союзе – стране, где неотъемлемой частью государственной идеологии был атеизм. И воспитывали нас, советских школьников, в соответствующем духе. Каким же образом Вы, невзирая на «дух времени», пришли к вере и православию?
– Это произошло всё же не совсем наперекор «духу времени», потому что моё взросление пришлось на исторический период в жизни нашей страны, который известен как «перестройка». И перестроечные процессы коснулись не только государственного уклада, но и других аспектов тогдашней общественной жизни. В частности, стала доступной информация, ранее находящаяся под гласными или негласными запретами, в том числе и в области духовности. Уже можно было свободно купить православную литературу. Большое значение в становлении меня как православного человека имели также знакомства и встречи с некоторыми людьми, которые вели меня к вере как ребёнка, «за ручку».
Помню, в 1991 году, на Пасху, я впервые попал в большой московский храм, в Даниловом монастыре, по пригласительному билету, добытому через родственников. В то время я даже ещё не был крещёным. А принял крещение через неделю после этого, в сельском храме, у священника, который стал моим духовником. Затем я впервые съездил в Троице-Сергиеву лавру, и беседовал там с некоторыми из священников. Потом мне предстояло посетить ещё множество храмов, как московских, так и провинциальных, где я знакомился с людьми и много общался. Так что моё воцерковление было не одномоментным актом, а продолжительным процессом. А также совокупностью различных обстоятельств. Теперь я понимаю, что те обстоятельства были промыслительными, теми, через какие Господь призывает людей к себе.
– А когда и как Вы поняли, что Ваше предназначение в жизни – стать священнослужителем?
– Человек никогда не может знать до конца, какое у него предназначение. Что же касается меня, мне указали этот путь, как один из возможных, некоторые авторитетные священники, когда я заканчивал медицинский институт.
Надо ещё учесть особенности того времени – тогда Церкви остро не хватало священнослужителей, особенно молодых. И опытные духовники активно искали людей, подходящих по своему складу и соответствующих каноническим правилам, с тем, чтобы предложить им попробовать себя на церковной стезе. Это был своего рода «призыв». Как во время Великой Отечественной войны, в условиях нехватки комсостава – призыв штатских на курсы младших лейтенантов, на которых их учили несколько месяцев и сразу посылали на фронт. Такой вот период был тогда, в начале девяностых, и в церковной жизни. И я стал одним из таких «младших лейтенантов».
Это был мой осознанный выбор – я оставил учёбу в медицинском институте, не доучившись год до диплома, и ушёл в Церковь. Поворот, конечно, был серьёзный, из тех, какие полностью меняют судьбу человека. Но я считаю, что надо иметь доверие и уметь чувствовать призыв, который идёт от Бога – кому-то непосредственно, кому-то через духовных людей, и отзываться на него.
– Если уж зашла об этом речь, спрошу – был ли у Вас опыт мистических переживаний и озарений? Если это, конечно, не слишком личное?
– Во-первых, это, действительно, личное. А во-вторых, для человека совсем не обязательно иметь некий мистический опыт. У меня был другой опыт – общения с людьми, духовно одарёнными от Бога. Вот некоторые критикуют и оспаривают жития святых, особенно тех, которые уже отдалены от нас сотнями лет, таких, как, например, преподобный Сергий Радонежский, но когда ты видишь, что и у наших современников могут быть похожие дарования, то убеждаешься, что всё это – правда. А стало быть, истинно и церковное учение, и то, что в Церкви действует Бог. Такой опыт, конечно, очень укрепляет в вере и в твоём выборе, убеждает, что ты на правильном пути.
– Почему Вы отправились служить именно в нашу, Калачёвскую епархию? На то были какие-то причины, или же исключительно воля священноначалия и Патриархии?
– Конечно, это был исключительно выбор Святейшего Патриарха и Священного Синода. И объявлено мне об этом было непосредственно на заседании Синода. И только потом я стал узнавать, где же находится этот город – Калач-на-Дону.
– Какое впечатление о нашем регионе и нашей епархии сложилось у Вас, когда Вы впервые приехали сюда в 2013 году?
– Меня тогда встретили в Волгограде, затем мы поехали в Волжский, который, как выяснилось, был самым большим городом епархии, в Соборный храм. Самым главным было впечатление новизны. Тем более, что я впервые оказался на таком служении. До того я менял только монастыри, а здесь – целая епархия… И, конечно, масштабы – после монастыря трёхсоттысячный город и множество разбросанных на огромной территории населённых пунктов – это впечатляет. Но я быстро «втянулся» в работу, начал выполнять свои обязанности, и в первую очередь – объехал все епархиальные приходы в четырнадцати районах. На это ушёл почти целый год.
– Вы достаточно часто посещаете Калач-на-Дону. Что вы думаете о нашем городе и его жителях?
– К сожалению, не так часто, как хотелось бы, особенно последнее время, в связи с пандемией. Раньше я думал, что буду посещать Калач хотя бы раз в месяц, но не получается.
Что касается впечатлений от города – на самом деле, я не очень-то много по нему езжу. Меня, как епископа, интересует в первую очередь развитие церковной жизни в районе, и соответственно, бываю я, в основном, в соборе или на местах строящихся храмов. В частности, сегодня у меня ещё запланировано посещение восстанавливающегося и реставрирующегося Свято-Никольского храма в станице Голубинской и строящегося храма равноапостольной княгини Ольги в посёлке Пятиморске. В Калаче, кстати, тоже давно уже строится новый храм,Воскресенский, но не так быстро, как того хотелось бы. По разным причинам его стройка затянулась.
Некоторые до сих пор продолжают недоумевать – а зачем городу ещё один храм, хватает одного, всё равно количество прихожан стало меньше из-за событий вокруг коронавирусной инфекции… Но, если следовать такой логике, можно вообще ничего не предпринимать, а тихо покориться коронавирусу. И в итоге вообще разучиться что-то делать. Поэтому строительства храмов, где они идут, следует продолжать. Надеюсь, мои приезды будут хоть немного способствовать этому процессу.
Очень важным для себя считаю возможность периодически посещать знаменитую воинскую часть, расположенную в городе, — бригаду особого назначения. Там, кстати говоря, построен небольшой храм, возможную реконструкцию которого мы обсуждали с командованием части во время последнего визита.
Ну и конечно, если меня приглашают на какие-то общественные мероприятия или встречи после богослужений, я стараюсь принимать в них участие. Так, мне приходилось бывать в Калаче на спектакле театра «Благодатное небо», концертах Калачёвской филармонии, исторической реконструкции, посвящённой Сталинградской битве и ряде других мероприятий.Но, к сожалению, в этом году, в связи с коронавирусной инфекцией, общественные мероприятия практически сошли на нет.
В Калаче имеется многочисленная старообрядческая община и традиционно сильны позиции старообрядческой церкви. Как Вы оцениваете перспективы диалога и сотрудничества между Московским Патриархатом и старообрядцами на нашем, местном уровне, и в целом?
– Для сотрудничества нужно, как минимум, обоюдное желание. Мы, со своей стороны, к такому сотрудничеству открыты.
Я незнаком с калачёвским старообрядческим священником, но знаю, что ваши местные священники поддерживают с ним контакты. Что касается епархиального уровня –у старообрядческой церкви нет архиерейского центра в пределах досягаемости. И я даже не знаю, позволительно или непозволительно им официально контактировать с нами. Так что встречаемся мы только на светских официальных мероприятиях. И, несмотря на снятие клятв, наши церкви не имеют евхаристического общения, и между нами, ещё со времён разделения, лежит некая борозда.
Но я думаю, что, несмотря ни на что, все мы – православные христиане, и действуем в едином ключе. Поэтому мы относимся с большим уважением к их деятельности, и, как я уже сказал, всегда открыты к общению и сотрудничеству.
– А в какой форме подобное сотрудничество может осуществляться на практике?
– Например, в форме благотворительности и социального служения. Сейчас, скажем, проводится акция «Собери ребёнка в школу». Если есть нуждающиеся дети в старообрядческих семьях, и им нужна помощь, то можно подключить и наши приходы. Раз уж мы помогаем детям беженцев и иноверцев, то здесь должны помочь тем более. Не менее актуальна также общая работа и обмен опытом по реабилитации наркозависимых.
– Не секрет, что на смену бурному церковному возрождению девяностых годов пришла пора некоторого охлаждения. В частности, в храмы стало приходить меньше молодых людей. Как Вы считаете, в чём причина такой ситуации?
– Причин, наверное, много. Одна из них – то, что эти молодые люди родились и возрастали уже при церковном расцвете, под сенью куполов храмов, и привыкли к тому, что они открыты, посещать богослужения можно свободно, и никакого привкуса таинственного или запретного, который так притягивает молодёжь, здесь нет. В отличие от нашего поколения, для которого всё, что связано с Церковью,было связано с таинственностью и новизной.
Ну и плюс к тому, они росли уже в век информационных технологий. А информационное поле настроено к Церкви далеко не всегда позитивно. При этом критически осмысливать информацию в Сети могут далеко не все, здесь многие молодые люди недалеко ушли от поколения своих родителей, которые воспринимали всё, что доносилось с экрана телевизора, как истину в последней инстанции. Только место телевизора сейчас занял Интернет.
Кроме того, нынешнему поколению свойственен прагматизм и рационализм. В наше время было более широкое и универсальное образование, которое учило самостоятельно думать, обобщать, делать выводы. Задача же современной молодёжи – стать хорошим, но узким специалистом и зарабатывать большие деньги, а видеть что-то дальше своей специальности они не хотят, да и зачастую не могут. Из жизни таких людей вытесняется сакральное измерение. И трудно ожидать от них жертвенного служения или обращения к Богу.В том числе и потому, что путь к Богу – зачастую путь тернистый и непростой, он пролегает через определённые страдания. Не обязательно, конечно, физические, чаще – через какие-то внутренние сомнения и терзания. А современный молодой человек настроен на комфорт и потребление. И о Боге вспоминает только в экстремальных обстоятельствах.
– Читали ли Вы книгу настоятеля нашего собора отца Димитрия «Антиманипуляция», вышедшую в издательстве «Никея», и если да, что думаете о ней?
– Да, я читал её, правда уже давно. Думаю, что это полезная книга для людей, впервые приходящих в Церковь.
Когда наше поколение приходило в храмы, нам казалось, что все в Церкви добрые и святые, и я считаю, что мне посчастливилось, что довелось встретить действительно хороших священников и духовников. У меня не было никакого разочарования и ситуаций, когда мной пытались манипулировать какие-то околоцерковные люди. Но так повезло не всем. И книга отца Димитрия может помочь людям, у которых появляются разного рода вопросы по поводу церковной жизни.
– Один из самых важных, на мой взгляд, Ваших проектов – восстановление и возрождение уже помянутого Свято-Никольского храма в станице Голубинской. А какие относительно него дальнейшие планы? Ходят слухи, что при возрождённом храме будет основан монастырь или монастырское подворье?
– Пока ещё рано строить какие-либо планы на сей счёт. Сейчас неизвестны даже приблизительные сроки восстановления храма. Но, конечно, мы в епархии будем думать о его статусе. Атаманом Андреем Махиным были озвучены планы сделать возрождённую Голубинскую церковь казачьим храмом Второго Донского округа. Возможно, будет при ней и монастырское подворье. В любом случае, обсуждать эти вопросы сейчас преждевременно,определённо можно сказать только одно – применение храму будет найдено достойное.
– Ну и в заключение, разумеется, традиционный вопрос – какие Ваши планы на посту архиерея?
– Продолжать начатую работу и сохранять то, что уже достигнуто. В частности, мы вышли на неплохие позиции по преподаванию Основ православной культуры в школах. Наша епархия – одна из немногих, кто на свои средства закупает учебники по этой дисциплине для учебных заведений. Мы стараемся уделять этому вопросу особое внимание, потому что дети – это наше будущее.
Разве может кому-то повредить, если дети будут знакомы с православной культурой? Светской этике их научат дома и на других уроках, например – литературы. Когда разбираются вопросы – почему литературный герой поступил так, а не иначе, в чём он был прав или неправ – это и есть светская этика. Православие же отвечает на другие вопросы – что такое добро и зло, и где их критерии.
Поэтому будем продолжать работу с образовательными учреждениями и родителями, и разъяснять необходимость знакомства с православной культурой в учебных заведениях. Тем более, в исторически казачьих местах, как мне кажется, это и без всякой агитации должно быть логичным и естественным процессом.
Кроме того, конечно, будем продолжать строительство храмов там, где они нужны, поддерживать малоимущие приходы, и многое другое.
Интервью взял Роман Белоусов.